Пережитки матриархата у киргизов (2).

Киргизы - вековечные бродяги. Перекочевывающие в горы киргизы тянутся одни за другими. И у всех один и тот же порядок, и везде одни и те же картины: впереди гонят овец, коров, верблюдов, мужчины с воинственным видом верхами на конях, а на горбах тяжело нагруженных верблюдов, среди деревянных остовов кибиток, чангараков, свернутых в трубки войлоков, тюков с коврами, котлов и кувшинов — ярко-красные халаты и белые тюрбаны киргизок.

Киргизка — больше хозяин верблюда, больше хозяин кибитки, чем сам киргиз. Киргизка, а не киргиз будет разбивать кибитку по приходе кочевников на облюбленное ими горное пастбище; киргизка будет навьючивать и развьючивать верблюда, киргизка погоняет его, поит и кормит, точно так же, как поит и кормит, обмывает и обшивает самого киргиза и его киргизят, начиная от его белой войлочной шапки до его бараньего тулупа и сарапая и кожаных чомбар.

Может быть, от этой постоянной грубой работы среди суровых условий природы, от этой всегдашней мужественной борьбы с нуждами и тягостями жизни, киргизская девушка, киргизская женщина с детства вырастают такими рослыми, сильными, смелыми и выносливыми, так похожи на мужчин выражением своего лица и складом своих костей, так самостоятельны и тверды характером.

У редких цивилизованных народов женщина пользуется таким огромным значением и уважением, какими пользуются среди киргизов их жены и матери. Они никогда не закрывают своего лица, как это делают всегда праздные и бесправные сартянки и таджички, и пользуются наравне с мужчинами правом свободно смотреть на других и показывать другим самих себя. В общественных и семейных делах им принадлежит решающий и, во всяком случае, очень важный голос, и нельзя не удивляться, как могла образоваться такая поразительная разница в способностях, вкусах и положении по-видимому одной и той же азиатской и мусульманской женщины, какая является теперь между изнеженными, ни к чему не пригодными затворницами каких-нибудь турецких гаремов и этими мужественными и деятельными хозяйками киргизского кочевья.

В некоторых киргизских аулах женщины даже решают дела, касающиеся исключительно женщин. Зависимость всей жизни киргиза от его женщин он выразил в очень меткой пословице, столько же насмешливой, сколько трогательной: «Если твоя жена зла, что пользы от спокойствия народа? если твой сапог тесен, — что пользы от обширности мира?»

Киргизка, составляющая в мирное время всю силу семьи, не остаётся бесполезною для нее в дни войн и междоусобий.

Женщины киргизов не раз вступали в рукопашный бой, храбро защищая свои кибитки от врага, вторгнувшегося в родной аул, и постоянно ухаживают за ранеными, родными и чужими; других докторов и сестёр милосердия у кочевников нет.

В этом отношении рассказы древних авторов о храбрых амазонках, кочевавших около Каспийского моря, рисуют очень мало видоизменившийся образ жизни киргизских и туркменских наездниц.

Мужественность и деловитость кочевой женщины среднеазиатских пустынь поражали и европейских путешественников, посещавших в XIII столетии монгольские страны.

«Девки и женщины монголов ездят верхом и скачут так же, как мужчины, — рассказывает Плано Карпини в своей классической книге, которую мы уже не раз приводили. — Жёны у них делают всё: шубы, платье, башмаки, сапоги и всякую кожаную работу. Они же ездят на повозках и чинят их, также вьючат верблюдов. Они очень проворны и искусны во всех работах. Все они носят портки; некоторые стреляют, как мужчины».

Читая эти строки, думаешь, что итальянский монах, современник Чингиса, описывает теперешних киргизок. До того сохранили они в наши дни старинные монгольские обычаи.