"В «Энума Элиш» (Enuma Elish — «Когда в вышине») восставшие мелкие мужские божества побеждают великую мать Тиамат, наделив её качествами дракона и Ужасной матери. Верховным божеством древних шумеров становится символ мужского плодородия, быко-человек Мардук. В Древней Греции в крито-микенскую эпоху богиня Посидея превращается в Посейдона, а богиня жизни Дивия становится Deyo (Dzey — Зевсом), «оросителем жизни». Дельфийский оракул, который тысячелетия прорицал от лица богини Геи, а затем — богини Фемиды, с падением матриархата стал прорицать от лица Аполлона. Научившись прорицанию у Пана, молодой северный бог, прибывший на Балканы вместе с первой волной уже патриархальных протоариев, захватил Дельфы, олицетворявшие женский детородный орган, убил дракона Пифона, стоявшего у расщелины, и сам овладел оракулом. В скандинавских мифах мужское божество под именем Один (Отец?) отнимает у богини-матери волшебную чашу, и это становится для матриархальных скандинавов концом старого миропорядка и началом мужского культа, где важную роль играли борьба за власть, войны и технические достижения.
Не избежали трансформации богини-матери средиземноморского региона, где в синкретических религиях неолита растворяются фригийская Кибела, эфесская Артемида, ханаитская Атаргатис, зороастрийская Анахита, каппадокийская Ма. Оставшиеся женские божества теряют хтоническое могущество и отодвигаются на второй план".
[1] Иеремия так передаёт возмущённые слова иудеев: «Слово, которое ты говорил нам именем Господа, мы не слушаем от тебя; но непременно будем делать всё то, что вышло из уст наших, чтобы кадить богине неба и возлиятъ ей возлияния, как мы делали, мы и отцы наши, в городах Иудеи и на улицах Иерусалима, потому что тогда мы были сыты и счастливы и беды не видели. А с того времени, как перестали мы кадить богине неба и возливать ей возлияния, терпим во всём недостаток и гибнем от меча и голода» [44: 15-19].