Это осознание взаимозависимости и взаимоперетекания жизни и смерти стало для доисторической мифологии Таинством бытия. Не удивительно, что жизнь древних народов, судя по всему, была сконцентрирована на созерцании и переживании сезонного цикла смерти и возрождения.
Немецкий художник Walther Hoeck очень точно изобразил единство живых и мёртвых в потоке поколений живущих и работающих на земле, что и является важнейшим аспектом Рода.
В древнеевропейской религии смерть и возрождение представали как два взаимосопряжённых аспекта единого божества. В нашей линейной дуалистической культуре рождение и смерть — противоположные полюса, тогда как Великая Богиня каменного века объединяла в себе и то, и другое, олицетворяя собой единый постоянно повторяющийся цикл, лежащий в основании всего видимого мира. Именно ей подчинены смерть, холодный зимний мрак, пещеры, гробницы и могилы, однако она же принимает плодоносное зерно, свет зимнего солнцестояния, оплодотворённое яйцо, благодаря которому могила превращается в утробу, где зарождается новая жизнь. Этим объясняется большое количество могил яйцевидной формы, над которыми порой бывает водружён треугольный камень или насыпь камней. Мегалитические гробницы Западной Европы довольно часто имеют очертания вагины или матки, или некоторое сходство с антропоморфным телом Богини.
Когда Богиня выступает как провозвестница кончины, то в большинстве случаев она имеет вид хищной птицы. Основными воплощениями Богини-смерти эпохи неолита были гриф и сова, которые присутствуют как в святилищах, так и в могильниках.
Самые яркие изображения Богини в образе грифов украшают стены Чатал-Хююка, где эти птицы представлены набрасывающимися на обезглавленные тела (рис. 7-26.1). Появление Богини в виде грифа, с материнской заботой принимающей в себя останки умершего, безусловно восходит к древнейшим временам (рис. 7-26.2). Ряд поразительных стенных росписей, реконструированных Джеймсом Меллартом, показывают, как могли варьироваться мотивы Богини и грифа (рис. 7-26.3).
Рис. 7-26
(1) Грифы с огромными метельчатыми крыльями спускаются на обезглавленные тела. Стенная роспись из храма (уровень VII, 8) Чатал-Хююка, Центральная Анатолия, конец Vll гыс. до н.э.
(2) Набросок реконструкции стенной росписи из Чатал-Хююка с изображением башен, на которых выставлены человеческая голова и обезглавленное тело, и грифов-падалыциков. Святилище Е.VIВ/3.
(3) Набросок реконструкции стенной росписи из Чатал-Хююка, на которой чередуются изображения красных и чёрных грифов и богинь. Святилище E.V/9.
На территории Европы грифы-падальщики встречаются только в Средиземноморье, между Испанией и Турцией. На севере Богиня никогда не является в обличий грифа; его заменяет сова и другие породы хищных птиц. В Западной Европе изображения Богини в обличий совы бывают вырезаны на менгирах, стоявших перед входом в мегалитические гробницы, а порой и внутри них (рис. 7-27).
Рис. 7-27. Богиня-сова (полуженщина-полусова) на менгирах из Португалии, Испании и Южной Франции. Обычно на
них обозначены только её глаза и нос (клюв), реже — груди. Поздний неолит, IV — начало III тыс. до н.э. (1) Аскероса, Гранада, Испания; размеры: (1) 60,2 см.
Круглые глаза этой богини, которые иногда дополняют клюв и брови, можно видеть в таких святилищах, как Нью-Грейндж, Наут и некоторых других.
В историческую эпоху Богиня в облике грифа или совы продолжила своё существование как греческая Афина или ирландская Морриган, оборачивавшаяся вороной или вороном. Под влиянием индоевропейской культуры оба образа были милитаризированы: противоборствующие стороны во время битвы видят в них вестников победы или поражения".
Из книги Марии Гимбутас "Цивилизация Великой Богини: Мир Древней Европы".
