Социальная организация в нартском эпосе неоднотипна, что связано с динамикой представлений о мире в разных эпических школах. В сосруковском цикле, его архаичном пласте доминирует фигура главной героини, несущей явные черты матрилинейной системы. Как уже неоднократно отмечалось в литературе, матрилинейность особенно ярко отразилась в абхазских сказаниях. По мнению Ш. Д. Инал-Ипа, “в цикле Сатаней-гуаши абхазские нартские сказания донесли не просто пережитки, а наиболее яркую картину живого матриархального общества сквозь призму мифологического восприятия”. Действительно, в абхазском эпосе нарты изображается, как единая семья из ста братьев и одной сестры во главе с их могущественной матерью Сатаней-гуашей.
В адыгских сказаниях ослаблены элементы матрилинейной системы, так красочно и рельефно представленной в абхазском эпосе. И, тем не менее, образ Сатаней в адыгских сказаниях также имеет ряд матриархальных черт. Мы не будем входить в обсуждение этого вопроса, достаточно освещённого в специальной литературе. В языковом отношении приоритет героини выражается в том, что главный герой нартского эпоса наряду с собственным именем Сосрыкъуэ (Саусырыкъуэ, Сэусырыкъуэ и др.) назван также по имени матери — Сэтэнэйыкъуэ букв “сын Сатаней”. В этой связи лишь отметим, что статус главной героини, отражающий отношения матрилокального общества, довольно динамичен в адыгском эпосе. В сказаниях о “младших” нартах, где уже фигурирует Хасэ — верховный орган нартов, героиня, во многом утратившая черты Великой матери, становится женой старшего нарта, хотя и здесь в её образе просматриваются реликты матриархата.
В нартском эпосе матрилинейную систему обычно усматривают в образе Сатаней. Однако черты матрилинейности свойственны не только главной героине. Это нашло отражение в эпической лексике, в частности, в образовании родовых, фамильных и личных имён. В этом отношении обращает внимание оформление родового или личного имени по материнской линии. Так, согласно шапсугскому сказанию, Орзамедж и Имыс родились от брака нартов Пизгаша и Мигазаш, но фамильное имя братья получили от матери. Ср. Магъэзэшъ шъэуитIу къызэдэфэхъуыгъ: зым Уэрзэмэджь фаусыгъ, адрэм Йымыс раIуагъ. Йыуыжым Мыгъэзэшькъуэ Уэрзэмэджьрэ Йымысрэ лIы пащьэхэу Натие къитэджэгъагъэхэу адыгэмэ къаIуэтэжьы. Мигазаш родила сразу двух сыновей: одного назвали Орзамедж, другого — Имыс. Потом, как рассказывают адыги, Мигазашевы Орзамедж и Имыс были предводителями в Нати”.
Оформление родовых имён братьев по имени матери (при живом отце) — несомненный пережиток матрилинейной системы. Мотивы матрилинейности довольно чётко звучат не только в архаичных циклах, но и в региональных эпических сказаниях, созданных сравнительно поздно (конечно, в пределах истории эпоса). К ним относятся, например, сказания из цикла Пакуэкъуэ Тэтэршъау “Татаршау, сын Пако”, широко распространённые среди западных адыгов, в особенности шапсугов. Девушка свободно выбирает отца для своего будущего сына, специально для этой цели приглашает в свой дом молодого нарта, которого она отпускает после первой ночи. В разных вариантах сказания варьируются детали, но остаётся инвариант — свободный выбор девушкой отца для сына, названного затем по имени матери. Ср. бжед.— Ыхьы, кIал, укъызфязгъэщьагъэр — садэй уыщьымыIэ хъутэп нычэпэ... Нэфшъагъуэ къызэхъуым пшъашъэр къэтэджи: — Зыфэпэжь,— кIалэм ригуагъ.— Сызыфаер пхэсхыгъэшъ, мы чылэм ащ нахьыджэ уыкъыдэмыхьажь. “— Да, молодой человек, я велела тебе придти сюда, ты должен провести эту ночь со мной... На рассвете девушка встала и сказала ему: — Одевайся. То, что мне нужно было, я взяла у тебя, с этого времени больше ты не показывайся в этом селении”; абадз. Iялэ къызфэхъум, янэ ПакIу ыцIагъэти, ПакIуэкъуэ фаусыгъ. “Когда она родила сына, его назвали Пакоко (сын Пако), поскольку мать звали Пако”.
Приведённые примеры не исчерпывают эпический материал, отражающий пережитки матрилинейной системы в нартских сказаниях. В нартском эпосе женщина (а не только главная героиня Сатаней) возвышается над мужчиной, что, бесспорно, является продолжением древних традиций, характеризующихся значительной, а местами руководящей ролью женщины в социальной жизни общества. Даже сказание о знаменитой Адииф/Адииху, имя которой широко известно среди адыгских народов, построено на её главенствующей роли в семье. Подвиги её мужа (безымянного или выступающего в разных вариантах сказания под разными именами — Къуылътыбгъу, Картэхъу, Псэбыдэ и др.) также подчёркивают его второстепенное место по сравнению с героиней.
Источник - Черкесия.
В нартском эпосе матрилинейную систему обычно усматривают в образе Сатаней. Однако черты матрилинейности свойственны не только главной героине. Это нашло отражение в эпической лексике, в частности, в образовании родовых, фамильных и личных имён. В этом отношении обращает внимание оформление родового или личного имени по материнской линии. Так, согласно шапсугскому сказанию, Орзамедж и Имыс родились от брака нартов Пизгаша и Мигазаш, но фамильное имя братья получили от матери. Ср. Магъэзэшъ шъэуитIу къызэдэфэхъуыгъ: зым Уэрзэмэджь фаусыгъ, адрэм Йымыс раIуагъ. Йыуыжым Мыгъэзэшькъуэ Уэрзэмэджьрэ Йымысрэ лIы пащьэхэу Натие къитэджэгъагъэхэу адыгэмэ къаIуэтэжьы. Мигазаш родила сразу двух сыновей: одного назвали Орзамедж, другого — Имыс. Потом, как рассказывают адыги, Мигазашевы Орзамедж и Имыс были предводителями в Нати”.
Оформление родовых имён братьев по имени матери (при живом отце) — несомненный пережиток матрилинейной системы. Мотивы матрилинейности довольно чётко звучат не только в архаичных циклах, но и в региональных эпических сказаниях, созданных сравнительно поздно (конечно, в пределах истории эпоса). К ним относятся, например, сказания из цикла Пакуэкъуэ Тэтэршъау “Татаршау, сын Пако”, широко распространённые среди западных адыгов, в особенности шапсугов. Девушка свободно выбирает отца для своего будущего сына, специально для этой цели приглашает в свой дом молодого нарта, которого она отпускает после первой ночи. В разных вариантах сказания варьируются детали, но остаётся инвариант — свободный выбор девушкой отца для сына, названного затем по имени матери. Ср. бжед.— Ыхьы, кIал, укъызфязгъэщьагъэр — садэй уыщьымыIэ хъутэп нычэпэ... Нэфшъагъуэ къызэхъуым пшъашъэр къэтэджи: — Зыфэпэжь,— кIалэм ригуагъ.— Сызыфаер пхэсхыгъэшъ, мы чылэм ащ нахьыджэ уыкъыдэмыхьажь. “— Да, молодой человек, я велела тебе придти сюда, ты должен провести эту ночь со мной... На рассвете девушка встала и сказала ему: — Одевайся. То, что мне нужно было, я взяла у тебя, с этого времени больше ты не показывайся в этом селении”; абадз. Iялэ къызфэхъум, янэ ПакIу ыцIагъэти, ПакIуэкъуэ фаусыгъ. “Когда она родила сына, его назвали Пакоко (сын Пако), поскольку мать звали Пако”.
Приведённые примеры не исчерпывают эпический материал, отражающий пережитки матрилинейной системы в нартских сказаниях. В нартском эпосе женщина (а не только главная героиня Сатаней) возвышается над мужчиной, что, бесспорно, является продолжением древних традиций, характеризующихся значительной, а местами руководящей ролью женщины в социальной жизни общества. Даже сказание о знаменитой Адииф/Адииху, имя которой широко известно среди адыгских народов, построено на её главенствующей роли в семье. Подвиги её мужа (безымянного или выступающего в разных вариантах сказания под разными именами — Къуылътыбгъу, Картэхъу, Псэбыдэ и др.) также подчёркивают его второстепенное место по сравнению с героиней.
Источник - Черкесия.
