Я должен сказать, что такая "многовекторность" вообще характерна для мифов, особенно когда мифы передаются в рамках устной традиции: одни говорят так, другие - иначе. Ну и, кроме того, сама мифическая реальность не "дружит" с логикой. Логическое мышление присуще миру сему, а по мере приближения к потустороннему миру мышление приобретает супралогический характер, как, например, во время сна и других изменённых состояний сознания.
Да вот самый наглядный пример - Иисус Христос. Сколько копий было поломано в спорах относительно Его естества! Одни говорили, что Он - Бог, другие утверждали, что Он - человек. Наконец, отцы Церкви отказались от логики и заявили, что Он есть "истинный Бог и истинный человек", пребывающий в двух естествах "неслитно" и "нераздельно".
Надо также отметить "раздвоение" образа Таммуза при воскресении. В своём воскресении Таммуз сравнивается с восходом солнца и луны.
Когда к груди твоей матери, к груди твоей возлюбленной ты поднимаешься,
Когда к твоей матери, царице небесной, ты поднимаешься,
О мой вознесённый, кто такой Шамаш? Ты Шамаш.
О вознесённый, кто Наннар? Ты Наннар.
А ещё Таммуза сравнивают с козлом. В ритуале исцеления больного, находящегося на последней стадии болезни, к Таммузу обращаются со следующей молитвой:
Господин Таммуз, господин, пастырь небес, ты сын Эа.
Муж Иштар невесты, главный козёл страны.
Подпоясанный, с посохом пастыря.
Создающий потомство скоту, господин стойл.
Поедающий печеные хлеба, печеные хлеба из печи.
Пьющий святую воду из бурдюка.
Я кто-то, сын кого-то, чей бог такой-то, чья богиня такая-то, обратись ко мне, я ищу тебя.
Злой соглядатай, противник,
Который со мной связан и противостоит мне во зло,
Да, злой соглядатай, противник, который со мной связан,
Передай его могучему демону Хумба.
Пусть от отвяжется от меня. Дай мне дыхание жизни.
И из моего тела удали его; забери его с собой.
Я, твой слуга, буду жить и процветать и петь мою хвалу.
Предзнаменования дней жизни я ищу.
Твоё величие я прославлю, твою хвалу я пропою.
Не совсем понятна связь Таммуза н Нингишзида. Эпитет Нингишзиды — «прислужник далёкой земли» (то есть подземного царства). В сказании о смерти Гильгамеша тот встречает в подземном мире Нингишзиду и Думузи. Они как два брата-близнеца. Стивен Лэнгдон отождествляет их с Кастором и Поллуксом.
Но всё это - "аберрации" и отклонения от основного образа Таммуза - любовника Богини.
То, что сын должен быть также любовником Богини, объясняется Фрэзером на том основании, что в древнем матриархальном обществе верховная власть передавалась по женской линии. В таком случае наследник трона - это дочь царя. Чтобы удержать трон, сын царя должен жениться на сестре, а, за неимением сестры, на собственной матери. В шумерском мифе представлены оба этих обстоятельства.
Но, пожалуй, самое интересное во всей этой истории с Таммузом то, что с его именем отождествляли себя вавилонские цари. И, раз Таммуз умирал и сходил в преисподнюю, значит, по идее, тожно так же должны были поступать и вавилонские цари-"таммузы". Фрэзер считал, что царь города играл роль умирающего бога и переносил смерть от рук своего народа. Но, я полагаю, здесь мы имеем дело не с реальной, а с мистериальной смертью царя. Тем более, что обычай убийства царя как Таммуза совершенно неизвестен по клинописным источникам. Хотя вавилонская литургия говорит о бывших царях как об "усопших". В неопубликованной литургии этого культа, которая проводилась в Исине, столице одной из шумерских династий, названы, по крайней мере, пять царей.
Повелитель Идин-Даган спит,
И сады сами прекращают (свой рост).
Город (рыдает) по Ишме-Дагану, который покоится,
И сады сами удержвают (свои плоды).
Город (плачет) по Либит-Иштар, который спит.
. . . . . . . . .
Город (спит) по Ур-Нинибу, который спит.
. . . . . . . . .
Город плачет по Бур-Сину, который спит.
Сильный юноша в земле плача.
Вот как комментирует эти строки Стивен Лэнгдон:
"Этот отрывок очевидно указывает на царей, которые в те дни играли роль Таммуза в мистерии этого культа. Они, как Таммуз, умирали ради жизни своих городов. Но культура, существовавшая в ту эпоху, не терпела ужасных жертвоприношений, требовавшихся в доисторические дни. Когда мы читаем здесь, что ушедшие тени царей отождествлялись с умирающим богом, мы имеем дело с сохранением древней идеи, так адаптированной на практике, что цари избегали настоящего жертвоприношения неким символическим актом. И возможно, мы можем усмотреть даже большее в этой практике. Как Таммуз одолел сон смерти, так и его властью те человеческие цари избежали этого фатального сна. Вполне вероятно, что такие надежды на вечную жизнь были вдохновлены почитанием Таммуза.
Мы, к счастью, обладаем длинной литургией, которая празднует свадьбу Идин-Дагана, третьего царя династии Исин, с богиней-матерью Иннини. И магический трюк здесь описан полностью. Служба проводится со статуями богини и царя. Этот символический брак царя с матерью-землёй прямо выводится из того жестокого ритуала, слишком хорошо сохранившегося в Сидоне и на Кипре, где царя действительно убивали".
В общем, Стивен Лэнгдон соглашается с концепцией Фрэзера, которая относит матриархальные культы к примитивной и дикой религии с человеческими жертвоприношениями, и полагает, что царей в те времена реально убивали. "Но это первоначальное состояние человеческой религии лежит вне наших познаний", - добавляет он. То есть, надо полагать, эта концепция является предметом "научной веры", ибо нет никаких свидетельств или доказательств.
