"Искуситель мог изображаться в виде простой змеи или крылатого дракона (косвенное указание на сатану), однако в средневековой европейской иконографии и пластике начиная по крайней мере с XIII в. в сцене искушения чаще фигурирует гибрид змея и женщины: чешуйчатое тело соблазнителя оканчивается головой с длинными волосами или в женском уборе, акцентируя мысль о том, что искушение пришло и до сих пор приходит в мир через женщину".
Именно с этого времени из сюжета искушения порой исчезает Адам, он в этом общении неинтересен... Адам — фигура сугубо служебная и страдательная: и не рвал, и не хотел есть, даже подавился. Жест, снимающий с Адама существенную долю ответственности за грех, очень популярен у миниатюристов.
Источник картинки.
Как подмечает Нона Флорес, змей становится неким alter ego Евы, они смотрятся друг в друга, у них почти тождественная природа.
"Представление о змеях с человеческим лицом, - пишет далее Антонов, - было хорошо известно в христианской книжности и входило в русские Азбуковники, где один из видов аспидов описан следующим образом: «…лице имеет девичье и власы девичьи, хобот змиев, нозе василисковы, криле велицы остры». Идея о том, что змей-искуситель был антропоморфным аспидом, утвердилась довольно рано – в XII в., ссылаясь на Беду Достопочтенного, об этом писал парижский богослов Пётр Коместор: по его версии, эдемская змея Фарея, в которую вошёл Люцифер, имела женское лицо и была прямоходящей. Эта идея кочевала в разных сочинениях (в «Золотой легенде» Винцента из Бове, «Зерцале человеческого спасения» и др.), откуда могла проникнуть на Русь. Человеческое лицо искусителя упоминал во второй половине XVI в. игумен Снетогорского монастыря Корнилий – в кратком демонологическом «трактате», который он вставил в письмо своему сыну Ивану, поясняется, что дьявол вселился в «…избранную змию от некоего рода змиина, лице имущу девиче…»."
Да, уж... Одни искушения от этих женщин! Какая тут, к чёрту, духовность, если рядом с тобою находится такое тело?!
Микеланджело. «Изгнание из рая» (фрагмент). Роспись потолка Сикстинской капеллы, 1508-1512 гг.
«Отождествление Евы со злом стало столь естественным в христианском мышлении, что змей-искуситель приобрёл фемининные черты» - Marina Warner, «Alone of all Her Sex».
